В Украине 14,7 тысяч психологов в системе образования, но их роль и миссия многим кажется загадочной. Чем конкретно должен заниматься такой специалист? 26 февраля закончится общественное обсуждение нового Положения о психологической службе. Мы поговорили об этом со школьными психологами Людмилой Анатолиевой и Оксаной Малюгой.
«Служба починки» детей
В большинстве школ ученики боятся постучать в кабинет школьного психолога. Они уверены: психолог — не для них, а в помощь учителям.
Тем более что принимать или обследовать школьника специалист может только с разрешения родителей, то есть ребенок не может обратиться конфиденциально.
Учителя же считают, что с ними психолог будет работать только по ученическим темам. С профессиональным выгоранием, личными проблемами, которые не дают эффективно выполнять работу, самопознанием и другими важными вещами обращаться не принято.
Что касается родителей, которых иногда психологи вызывают в школу, то они догадываются, что им вряд ли расскажут об успехах детей. Поэтому часто настроены виновато или воинственно.
Школьный психолог с 20-летним стажем работы Людмила Анатолиева говорит:
«Нас считают «службой починки» детей. Родители ждут немедленного исправления ребенка, который не хочет учиться или мешает другим на уроке. Учителя угрожают хулиганам: вот я тебя к директору или психологу отправлю. Если ребенок в чем-то «не вписывается», то имеет дело с психологом. И это — не его собственное желание. Но принудительное общение резко снижает эффективность работы».
Психологическая коррекция или испорчена психотерапия?
Учителя ожидают: школьнику проведут диагностику. Многие уверены, что это — основная «волшебная палочка» психолога. Ряд тестов — и о ребенке все известно. Способов диагностики, действительно, много, но сама она — инструмент. Определять различные параметры просто для того, чтобы рассказать учителю или родителям — бессмысленно. И не всегда приятно для школьника.
Ведь узнав об интеллектуальном потенциале ученика, никто не бросится обучать его другим методом. А информацию об особенностях личности учителя и родители не обязательно принимают во внимание.
То есть, не выстроена коммуникация: учитель приводит школьника с уверенностью, что сама работа психолога «починит» ребенка. И нет никакого механизма, который бы обязал учителя прислушиваться к советам психолога и результатам диагностики.
После обследования и консультации ожидается, что психолог займется психологической коррекцией. То есть будет исправлять в ребенке то, что мешает всем, с помощью психологического воздействия.
С XIX века известна психотерапия, потом добавилось психологическое консультирование, проведение тренингов. И только 50 лет назад появился этот странный термин, который обозначает, по мнению Людмилы, «испорченную психотерапию».
5 часов вместо 30
У психокоррекции и психотерапии один и тот же инструментарий, цели, процедуры, методы. Но психотерапия — дело добровольное, где ответственность за результат разделена между клиентом и терапевтом. Если человек не хочет работать над собой, гарантировать результат никто не будет.
А вот в психокоррекции за исправление (поведения, аффективно-волевой сферы и т.п.) отвечает только психолог.
Существует короткофокусная терапия (для решения одной конкретной задачи) — 10-30 сеансов. И в школе на психологическую коррекцию на одного ребенка по нормативам отводится 30 часов. Но в реальности, по отчетам прошлого года, приходится по 5 часов: катастрофически нет времени.
Еще отличие: психотерапевт обслуживает запрос клиента. Хочет человек, например, жизни, при которой можно будет с утра до ночи лежать на диване. Психотерапевт расскажет о возможных последствиях, но отказывать не имеет права.
А школьный психолог должен вести себя как воспитатель: обязан «делать ценностный вклад», то есть подтягивать ребенка к какому-то идеалу.
В должностной инструкции школьного психолога указано, что он своими установками и личным примером должен утверждать уважение к принципам общечеловеческой морали, родителям, женщине и многому другому. Это — наследие советских времен, когда в школах появлялись первые психологи. Официально украинскую Психологическую службу в системе образования создали в 1993 году. И обязали, среди прочего, воспитывать учеников в духе интернационализма.
Свои и чужие обязанности
Из-за восприятия психолога как «ремонтника» возникают ситуации, когда этих специалистов в школе считают виновными в любых чрезвычайных ситуациях. Преступление ученика, смерть, беременность несовершеннолетней… Всегда спрашивают: почему не предусмотрел?
А специалист мог ни разу не встретить того ребенка, если он не нарушал дисциплину и неплохо учился.
В типичной школе, если бы психолог хотел каждому ученику уделить хотя бы один час, пришлось бы только на знакомство потратить 8 месяцев работы. При этом надо было бы отложить все другие дела.
К тому же администрация часто навешивает на психологов кучу дел, не касающихся их непосредственных обязанностей. Например, бумажную работу, которую не успевают делать учителя, а также замены уроков.
Консультации под лестницей
Школьный психолог, психотерапевт-консультант, психоаналитик Оксана Малюга считает, что ей очень повезло с руководством и педколлективом гимназии. Здесь психологию ценят. У специалиста есть оборудованный всем необходимым кабинет, кушетка, материалы для арт-терапии и песочной терапии.
Но у каждого тридцатого школьного психолога вообще нет рабочего места. По статистике, каждый третий делит кабинет с двумя-тремя другими сотрудниками школы. Как же тогда проводить консультации? Кто же захочет делиться сокровенным на глазах у посторонних?
Были случаи, когда некоторым дирекция школы предлагала уединяться с клиентами… под лестницей на первом этаже.
Что касается оплаты труда школьных психологов, то ее начисляют, просто посчитав количество детей. Например, если в школе 600 детей, психолог получает 0,75 ставки психолога. Должен ли специалист в этом случае выполнять не всю работу? Консультировать, например, не всех, кто обратится, а через одного? Другую деятельность (например, консультирование родителей) вообще не учитывают.
А есть еще и обязательная программа с классами: адаптация первоклассников и пятиклассников, профилактика нездорового образа жизни среди учеников, кибербуллинга, влияния опасных организаций вроде «Синего кита».
Запросы от учеников
Однако, несмотря на все эти особенности, запросы к психологическим службам от учеников есть, то есть дети нуждаются в таких специалистах.
Оксана рассказывает, что в гимназии, где она работает, ученики не стесняются записываться на консультации. Чаще всего — девятиклассники: у одних не складываются отношения с одноклассниками, у других — с противоположным полом, кого-то беспокоят ссоры с друзьями, проблемы с учебой, собственная самооценка.
Старшеклассников беспокоит профориентация и преодоление страха перед ВНО.
Есть запросы от родителей и учителей: о том, что ребенок не хочет учиться, проблемы с памятью и вниманием, агрессия.
Есть ученики, которые хотят измениться, но не могут, не знают как — с ними легче работать. А вот если учитель или мама ждут от школьника нормальных оценок, а у него нет желания учиться, заставить его психолог не может и не должен. Но ищет причины отсутствия мотивации. Ведь многие дети не хотят ходить в школу только потому, что у них там нет друзей.
Помочь ученику реально, только работая со всей семьей, системно. Поэтому нередко Оксана Малюга проводит и общие консультации родителей и ребенка.
Считает, что психолог в идеале должен быть еще и психотерапевтом определенного направления (психоанализ, гештальт, психодрама), с соответствующим образованием, которое отвечает международным стандартам. Тогда удастся глубоко вникать в ситуации.
Между тем, количество специалистов в этой сфере стремительно уменьшается. В этом году, например, в Киеве работает на 22 специалиста меньше, чем в прошлом, в Николаевской области недосчитались 65 специалистов, а в Кировоградской — 89. В половине областей обеспеченность специалистами в школах — менее 50%.
