Впервые за 26 лет Международная конференция по демократическому образованию IDEC состоялась в Украине. Одним из гостей был известный педагог, психолог, спикер TEDx, учредитель школы «Апельсин» Дима Зицер. «Освитория» спросила у него о том, на что следует опираться учителю, выбирая темы уроков, как совместить индивидуальный подход к ученикам и стандартные требования школьной программы.
Какая тема урока самая важная
Если ребенок не хочет ходить в школу, самое тупое — обвинять в этом его. В школе «Апельсин» человек может отказаться от урока, выбрать другой. Если школа дает столько возможностей для интересных занятий, которых нет в других местах, почему бы ученику не ходить на занятия?
Так называемая схема Z, которой придерживаются в «Апельсине», помогает сделать так, чтобы ребенку было зачем идти в школу. Первый фактор: атмосфера в классе — это то, что может оттолкнуть или привлечь ученика. Дизайн, освещение, расположение мебели, аромат, интересные неожиданные объекты по тематике урока и т.п. К примеру, что может заставить человека говорить тише? Приглушенный свет и тихий джаз. В создании атмосферы проявляется профессионализм учителя.
Кроме того, ребенка удерживает личный интерес. Что-то интересует в классе, теме, фигуре учителя… Когда человеку комфортно, он может подумать о своем и начать проявлять активность.
Третий фактор: самая интересная тема в мире — «Я». Поэтому материал должен как-то касаться ученика, раскрывать что-то новое о нем. Важна готовность каждого участника процесса (учителя, ученика) обращаться к себе и раскрываться. Этот процесс одинаково устроен и для педагога. Учительница, которая в пятидесятый раз рассказывает об Онегине и Татьяне, может скучать, а за ней и ученики. А может настроиться и именно в этот раз исследовать с помощью произведения свои отношения.
Последняя стадия: ученик должен «присвоить» материал, принять его, когда все это стало частью его опыта. Отвечает ли учитель за то, чтобы ученик полюбил Байрона? Нет, нельзя брать на себя ответственность за чужие чувства. Но результат достигнут, если ученик осознал, что не воспринимает Байрона, аргументированно может это объяснить, у него есть собственная точка зрения на творчество классика.
Программу перерабатываем под класс
Если идти от личности каждого ученика, то «кейсы», задачи лучше подбирать под конкретных людей, которые учатся в классе. Например, если речь идет об уроке литературы, произведения можно подбирать из тех, которые уже любят конкретные дети, или тех, которые ближе всего им по ценностям. И тогда для разных, скажем, 8-х классов будут разные темы уроков.
Программа по литературе составлена дико. Две трети произведений, которые изучают по программе, остались там, потому что их там забыли. В начале ХХ века все это было суперсовременным. Многие тексты стоит учить в другом возрасте. Скажем, «Станционный смотритель» Пушкина: проезжий соблазнил 15-летнюю девочку. Я считаю, что гениальное произведение, но нужно ли это в 7-м классе проходить, как положено, по программе?
В «Апельсине» учителя «подвигают» обязательную программу, дают сначала то, что считают нужным именно они. Если человек с желанием и интересом учится, получает навыки, становится компетентным, то необходимый по программе материал он легко усвоит за последний месяц. В государственной школе тоже можно хотя бы пытаться обрести свободу в этом вопросе: договориться с директором и методистами, что-то изучить заранее, а что-то досдать через год, когда это ближе по возрасту, добавлять свой материал. Гуманистический подход совершенно не противоречит государственной системе. Можно предложить в рамках урока разные уровни заданий и формы и позволить ученикам самим делать выбор.
Как устроена «неформальная школа»
Школа «Апельсин» основана на теории и практике гуманистического образования неформального подхода.
- Самое важное умение для современного человека — делать выбор, и именно этому учат. Люди приходят в «Апельсин» в 4 года и минимум дважды в неделю должны выбирать уроки: например, одновременно йога и флейта. Надо определиться, куда идти. Педагоги помогают, чтобы выбор был осознанным. Вершина процесса — индивидуальный учебный план с 7-го класса: ученики сами решают, что и когда изучать. Наши учителя убеждали, что знают, кем мы станем и как будем жить. И что? Ни один из них не угадал. Никто не представлял себе современной реальности. Сегодня точек выбора не две, а 15, мы не знаем, с чем ученики столкнутся через 15 лет. Но если у тебя есть инструменты, чтобы понять, сделать выводы, построить связи и выбрать, этого достаточно для жизни.
- Личный интерес — это мотор неформального образования. Педагоги должны уметь сделать так, чтобы ребенку было зачем сюда приходить. Учителя в «Апельсине» на сленге называют это «ловушка для интереса».
- Субъектный подход. Индивидуальный — это когда у педагога свои методы для каждого ученика в соответствии со знанием о том, что ему нужно. А субъектный подход — когда двое, учитель и ученик, ищут подход вместе.
- Школы серьезно связаны с отношениями: я — ты, я — знания, я — природа, я — мир. Когда человек узнает об этом глубже, ему есть зачем ходить в школу.
В современном мире высшую ценность имеют не полученные знания, а добытые. То есть в основе педагогического процесса лежат исследования. Если я не почувствовал инсайт, не пропустил через себя роман, то мне плевать на Онегина и Татьяну.
Почему оценки — путь в ад
Мне кажется, что оценка открывает путь в ад, потому что это срочное стремление сравнить одного человека с другим. Это не очень гибкий инструмент, который не отражает усилий ученика. К примеру, один мальчик написал диктант, сделал 25 ошибок и получил «два». Затем он очень много учился, старался, забросил все дела и сделал только 20 ошибок — получил снова «два». Он продолжал работать, перестал есть и пить, учил язык и сделал всего 15 ошибок. Но все равно получил «два».
Что за странная система, когда я должен подойти к человеку с цифрами? Попробуйте ввести оценивание в отношениях с партнером. Не удивляйтесь, если за три дня между вами все разрушится. «Любимая, тебе за секс сегодня 4 с минусом». «А я могу натянуть тебе на троечку». Звучит, как абсурд. Люди могут разговаривать, обращаться друг к другу с просьбами, вопросами.
Я могу сказать: слушай, друг, мне кажется, что-то случилось, тебе плохо идет эта тема…
На соревнованиях для сравнения оценка, конечно, нужна. Ничего не поделаешь, соревнования — это сильный мотор, настолько сильный, что заглушает все остальное. Вы мне скажете: «Дима, но это работает». Да, но не всем, что работает, нужно пользоваться. Викторина не является образовательной технологией. Давайте сейчас устроим викторину. Нужно будет правильно ответить на вопрос, первым добежать до стула. Это чему-то нас научит? Найдется тот, кто лучше меня ответит на вопрос, или я быстрее, чем другой человек, добегу. Но во мне это ничего не изменит.
Как жить без оценок
Как воспринимают родители то, что у нас нет оценок? Если родители пришли с понятным заказом, как профессионал говорю им: оценки помешают выполнению вашего заказа. И даже если прямой заказ — научить конкретно математике или языку, ответ тот же. Иначе родители толкают нас на упрощение.
Получают ученики «Апельсина» диплом школы, к которой мы привязаны, — и там происходит оценивание несколько раз в год. Дети понимают, что есть разные системы координат. Например, если в школе все, взрослые и дети, «на ты», это не значит, что так нужно везде обращаться. Понимают, что государственная школа ставит оценки. Человек хочет поступить в определенный университет. Для этого в аттестате надо такую оценку — так сделай все для этого.
До определенного момента не говорим вообще об оценивании — до старших классов. А там оценки превращаются в проценты. Например, правильно решить 5 задач — это 100%, у тебя правильно три задачи — это 60%. Надо поработать над 40%. Это допустимая обратная связь.
Об успеваемости учеников и учителей
Успеваемость учеников мы не обсуждаем с родителями наедине. Худшее, что можно сделать, «заложить» человека в глазах его родителей. «А вы знаете, что ваш…» Какая гадость. Кроме того, что учитель так демонстрирует педагогическое бессилие, так еще и жизнь портит ученику.
У нас вообще не бывает разговоров об учениках без них. А вас не учили, что нехорошо за спиной человека его обсуждать? Если да, почему родительские собрания — без детей? У нас есть только одна форма: раз в полгода собираются ученик, его родители, тьютор, кто-то из директоров (у нас их три).
Успешность учителя — это понятие очень субъективное. Поэтому и здесь измерение не должно быть в баллах и рейтингах. Но есть и то, что можно потрогать руками. У нас можно не ходить на уроки. Если не ходит много школьников на занятия определенного педагога, это повод поговорить о его работе. Если открыта система, все видно. Дети могут прийти на уроки к другим. У учителей принято регулярно ходить на уроки друг к другу. Если мы видим, что нет знаний у многих учеников по определенному предмету, надо задуматься и проверить, что происходит.
Гораздо сложнее с успеваемостью тьюторов — результаты их работы еще труднее измерить. В начальной школе у нас три учителя одновременно в классе (12-15 человек). С 6-го класса у каждого человека личный тьютор. Кто-то и о личной жизни может посоветоваться, а кто-то формально. Это взаимный выбор — ученик решает, к кому из тьюторов пойти, а тот — кого брать. Ученик пишет трех, кого хочет, и трех, кого не хочет, — ориентируются на эти данные.
Каковы ученики «Апельсина»
Начинается обучение в 4 года. Крадем ли мы детство? Мы крадем у детей детство, а у взрослых «взрослость», когда заставляем других людей делать то, что они не хотят. Если школа — это там, где интересно, если это место для беседы, то туда будет тянуть, как магнитом, и в 4 года, и в 14.
Мы открыли школьный парламент, когда ученики были в 3-м классе (сначала «Апельсин» работал для дошкольников 3-6 лет). И мы поняли, что это иллюзия парламента: дети, решайте сами, а теперь мы поможем вам застегнуть пуговицы. С тех пор мы отдали власть, и убедились, что в этом нет опасности. Когда коллеги слышат, что дети участвуют в приеме на работу учителей, в их сознании возникают страшные картины: сидят дети, а взрослый дядя или тетя, бледные или красные, оправдываются перед ними…
Нет, претенденты проводят открытый урок, ученики дают обратную связь. Ну а кто должен выбирать? У взрослых тоже есть свои голоса, чтобы повлиять на выбор. Поверьте, мое слово хорошо слышно в «Апельсине», но если дети единодушно скажут, что нам такое преподавание не подходит, я один ничего сделать не могу. На уроках главный, конечно, учитель, ведь он — профессионал, который знает, как выстраивать урок, создавать атмосферу, знает предмет и т.п. Но у ребенка есть право выбора.
Какими становятся наши ученики? Они несколько неудобны из-за любознательности. Например, пошли мы в дом-музей Александра Пушкина. Семиклассник спрашивает экскурсовода: «Эти пистолеты — те, с которыми стрелялся на дуэли Пушкин?» «Нет, это их точные копии». «А те где?» «Неизвестно». «А копии тогда откуда взялись?» «Мальчик, не мешай проводить экскурсию». Но это означает, что наши ученики хорошо умеют добывать информацию. А еще они понимают, где личные границы другого человека.
